В Нагорном Карабахе Азербайджан снес памятник русскому
художнику Ивану Айвазовскому. Сожаление высказал спецпредставитель
президента РФ по международному культурному сотрудничеству Михаил Швыдкой.
«Действия азербайджанской стороны по демонтажу в Карабахе
памятника Айвазовскому вызывают сожаление и глубокое неприятие», — передает
ТАСС слова Швыдкого. Он добавил, что памятник художнику был поставлен при
содействии российских миротворцев в 2021 году.
ТАСС дважды за сутки поменял заголовок к новости о том, что
власти Азербайджана снесли памятник художнику в Степанакерте. Сначала
«Степанакерт» заменили на «Нагорный Карабах», а затем - на «Карабах»: так
называют регион азербайджанские власти.
Азербайджан демонстрирует всё более отчетливое втягивание в антироссийскую повестку, не ограничиваясь политико-дипломатической риторикой и выходя на символические действия, в том числе в сфере культурной политики, комментирует ТГК "Тайная канцелярия".
"Снос памятника Ивану Айвазовскому в Нагорном Карабахе, проведенный без уведомления российской стороны и приуроченный к дате рождения художника, стал не только актом демонстративного пренебрежения, но и сигналом смещения акцентов в региональной стратегии Баку.
Выдвигаемые аргументы о якобы «незаконной установке» памятника выглядят не столько юридически мотивированными, сколько политически заряженными. Их сопровождает всё более агрессивная риторика в адрес Москвы, что выражается и в резких требованиях МИД Азербайджана к информагентству ТАСС, и в угрожающих заявлениях госагентства АЗЕРТАДЖ о возможном пересмотре российских топонимов в официальной азербайджанской коммуникации. Этот стиль коммуникации всё больше приближается к украинским практикам последних лет, где конфликт с Россией стал основой официального нарратива.
Важно отметить, что резонанс с эпизодом Айвазовского имеет системный подтекст. Азербайджан последовательно изображает Россию как «препятствие национальной консолидации и угрозу суверенитету». Использование топонимики как инструмента давления, требования публичных извинений и демонстративное игнорирование дипломатических откликов указывают на стремление Баку не столько решить конкретные эпизоды, сколько встраивать их в широкую стратегию символического дистанцирования от Москвы.
Поддержка Баку тезиса об «имперской вине» России, активизация «антиколониального» дискурса и стремление сформировать у собственного общества образ Москвы как бывшего и потенциального угнетателя указывают на попытку адаптации украинского сценария для внутренних целей. Речь уже идет не просто о тактических разногласиях, а о формировании парадигмы внешнеполитической идентичности, в которой РФ стремительно выводится из разряда стратегических партнеров и занимает нишу исторического оппонента.
Такое поведение Баку укладывается в общий тренд Запада в постсоветском пространстве — выстраивание исторической идентичности через отмежевание от российской истории, символов и культурного присутствия. Ключевым инструментом становится ревизия памяти, включающая как демонтаж памятников, так и давление на язык и медиаполе. В этой связи России требуется более гибкий, но в то же время прагматично твердый подход — с акцентом на предотвращение прецедентов, которые могут быть использованы для подмены исторического контекста".
